Все-таки «Жигулевский рабочий» — это ведь официальная газета мэрии Жигулевска. Было бы странно, если бы она не находилась под контролем мэра.

Так как фамилия этого героя то?

Лет 10 назад я жила в Жигулевске, естественно, выписывала местную газету, чтобы быть в курсе происходящего в городе. Быть в курсе получалось с трудом, больше достоверной информации черпалось по «сарафанному радио». В те времена в этой газете кроме заметок о том, что некий колхоз «7 лет без урожая» выполнил и перевыполнил план, а его тракторист Пупкин — всем трактористам тракторист и все у него и его семьи хорошо, не было. Кстати, такие же «радужные» статьи были и про учителей и про врачей, что мол всем довольны и вообще жизнь в Жигулевске ничего не омрачает. Читаю эту газету и сейчас, приезжая к родителям, и хочу отметить в последние месяца два в «ЖР» произошли пусть даже не кардинальные, но все же перемены. Можно почитать новости, причем «не протухшие», а действительно новости. В статьях появилось отражение реальной городской проблематики. А то, что мэр рекомендует главному редактору при написании статей придерживаться той или иной точки зрения, так это его право — он учредитель этой газеты. Если бы Гураевская была владельцем этого издания, а Курылин запрещал ей что-то, тогда бы это было нарушением.

Комментарий с гостевой удалили.

Безграмотность представителя СМИ поражает…

А вот человек не скрывается:

Я – Елена Крюк (Анисимова), директор муниципального учреждения “Дом Молодежных Организаций”, никогда бы и в страшном сне не поверила, что человек в предвыборные обещания которого я когда то ошибочно верила – мэр города Александр Курылин, будет давить на меня для победы его кандидата – Виталия Коротких.

Мне угрожают, говорят, что я потеряю работу, если не приведу на избирательные участки молодежь. Я не знаю, что делать. Это перечит моей совести, да и молодежь уже поняла, что это за люди – Курылин и Коротких.

Помогите!!!

Чем можно помочь, давайте поможем.

Мне вообще нравится эта позиция журналистов жигулевской газеты и директора муниципалной конторы. Сначала найти себе теплое место, где гарантированную пайку получать ничего по сути не делая. А когда их заставят отрабатывать — сразу ныть и жаловаться. Куда бы тоже так пристроится?

Не приятно работать тут

Журналист…

Безымянный «журналист» из Жигулевска, отданный в ученье кредактору Гураевской, в ночь за 3 недели до выборов не ложился спать. Дождавшись, когда редактора и коллеги занялись делом, он достал из хозяйского шкапа пузырек с чернилами, ручку с заржавленным пером и, разложив перед собой измятый лист бумаги, стал писать. Прежде чем вывести первую букву, он несколько раз пугливо оглянулся на двери и окна, покосился на темный образ, по обе стороны которого тянулись полки с колодками, и прерывисто вздохнул. Бумага лежала на скамье, а сам он стоял перед компьютером на коленях.

«Милый дедушка, Константин Макарыч! — писал он. — И пишу тебе письмо. Поздравляю вас с Рождеством и желаю тебе всего от господа бога. Нету у меня ни отца, ни маменьки, только ты у меня один остался. Я журналист, любящий слово «статья» и не умеющий употреблять правильно «не» с наречиями, но мне не нравится писать про ЕР без денег, поскольку голодный я очень честный».

Журналист перевел глаза на темное окно, в котором мелькало отражение его свечки, и живо вообразил себе своего деда Константина Макарыча, служащего ночным сторожем у господ Живаревых. Это маленький, тощенький, но необыкновенно юркий и подвижной старикашка лет 65-ти, с вечно смеющимся лицом и пьяными глазами. Днем он спит в людской кухне или балагурит с кухарками, ночью же, окутанный в просторный тулуп, ходит вокруг усадьбы и стучит в свою колотушку. За ним, опустив головы, шагают старая Каштанка и кобелек Вьюн, прозванный так за свой черный цвет и тело, длинное, как у ласки. Этот Вьюн необыкновенно почтителен и ласков, одинаково умильно смотрит как на своих, так и на чужих, но кредитом не пользуется. Под его почтительностью и смирением скрывается самое иезуитское ехидство. Никто лучше его не умеет вовремя подкрасться и цапнуть за ногу, забраться в ледник или украсть у мужика курицу. Ему уж не раз отбивали задние ноги, раза два его вешали, каждую неделю пороли до полусмерти, но он всегда оживал.

Полностью первоисточник тут