Несколько лет назад мне повезло, а может и нет, но это к делу не относится. Практически по соседству с нашим домом, рядом с ботаническим садом, началось строительство офисно-складского здания, в котором я и купила помещения первого этажа.



Надо заметить, что до этого я несколько лет моталась по арендованным помещениям. А тут всё в одном месте, да ещё и рядом с домом. Можно в хорошую погоду прогуляться пешком по липовой аллее. И вот всего полтора года стройки, три месяца отделки, покупка мебели и оборудования и, наконец переезд.

Конечно прежде чем перейти к основному сюжету, надо заметить, что я всю сознательную жизнь занималась продуктами питания: буть то торговля, ресторанный бизнес и вот теперь оптовые поставки продуктов. А где продукты, там и мыши. В борьбе с мышами человечество перепробовало много методов, но ничего лучше кошки не изобрело.

Так вот, когда я приехала в наш — теперь уже наш город, склады я арендовала на окраине в здании, где до меня находился большой магазин-склад «Наша мебель». Был конец девяностых и, повидимому к тому времени нужда в «Нашей мебели» отошла на второй план. И потому съезжали предыдущие арендаторы в никуда, распродав остатки за «копейки», а оставшиеся комплекты мебели оставляли арендодателю в счёт оплаты задолженности. Видимо в счёт задолженности оставили и кошку Муську, непонятного возраста, непонятного цвета, непонятно чем кормившуюся, живя среди нагромождения мебели.

Муська встретила нас с радостью необыкновенной. При разгрузке первой же машины ребята грузчики открыли ей банку тушёнки, чем и покорили её сердце навек. Отныне каждое утро она встречала нас трогательно мрякая, именно мрякая, а не мяукая.

В благодарность за тушёнку и рыбные консервы Муська 12 лет носила нам мышиные головки и хвостики. Не знаю, принято ли так у всех кошек, или это чисто Мусино изобретение, но каждое утро на пороге кабинета я находила одну-две мышиные головки и столько же хвостиков. Я была очень «признательна» ей за это, но поделать ничего не могла.

Так вот, когда была закончена отделка помещений новых складов и началось великое переселение, Муська в ужасе бежала. Долго пытались мы её найти, но так и пришлось переехать без неё. И только спустя две недели, после неоднократных посещений мест бывшего пристанища, я наконец нашла и выловила беглянку, доставив её к новому месту жительства. Так и прожила Муська, служа верой и правдой, двенадцать лет на складах. С годами она успокоилась, перестала гонять собак в округе, стала более осторожной и ленивой. По утрам она приходила ко мне в кабинет, ложилась в лоток с бумагами и засыпала до вечера, мурлыкая с просонья, когда из-под неё надо было достать какие то документы. Чем она занималась ночами никто не догадывался. Хотелось бы закончить на этой оптимистичной ноте повествование о долгой и счастливой Мусиной жизни, но…

Беда случилась весной, когда в офисную часть, на второй, третий и четвёртый этажи заселились наконец законные владельцы и арендаторы. Закончилось наше трёхлетнее единовластие, а кошки наши, Рыжик и Муся, стали мешать новым жильцам непонятно чем. Они ведь не доставляли никаких неудобств, были чересчур чистоплотны и деликатны. Но великовозрастные детины улюлюкали, топали и свистели, завидев кошку. Мы пытались оградить разумных животных, закрывая их на весь день на складах и выпуская на свободу только на ночь и выходные дни. Но однажды кто-то из двуногих пошёл на преступление, а может быть он посчитал это шалостью. О, если бы я знала, кто это сделал? Чей нечеловеческий ум(или безумие) мог додуматься до такого?

После воскресно-выходного дня в 8 часов утра, когда я собиралась на работу, раздался телефонный звонок — в трубке дрожащий от волнения голос одного из грузчиков:«Быстрее ветеринара! С Мусей беда!» Лечу к машине, на ходу одеваясь, и вызывая ветврача. Приехали мы с ним почти одновременно. Наш врач, имеющий большую практику работы в клиниках и приютах, такого ещё не видел.

Муся была очень доверчивой, ласковой и ручной кошкой, чем и воспользовалось какое то безмозглое существо. Мы не могли даже предположить, что он хотел сделать с кошкой при помощи баллона монтажной пены. Муська застыла в невероятной позе комом из пены прямо под нашей дверью в офис. Сначала её пришлось отделять от пола ножом. Счастье, что рот и нос оставались открытыми, и она дышала. Чтобы освободить её из плена застывшей пены понадобилась четырёхчасовая операция под наркозом. Местами пена была неотделима от кожи, местами снималась вместе с химическим ожогом. Не говорю про рыдающих девочек, работниц бухгалтерии, скажу только, что наши мужики-грузчики и экспедиторы не могли без слёз подходить к Мусе, когда она лежала вся перебинтованная от кончика хвоста до мордочки. А когда она вышла из наркоза, оказалось, что она не может ходить, стоять и вообще двигаться. Сказалось перенапряжение мышц. Она ведь не могла понять своим кошачьим умом, что с ней происходит. И никто не знает, сколько часов она пыталась освободиться, напрягая все свои силы.

В тот день я распечатала крупным шрифтом статью 245 Уголовного кодекса «О жестоком обращении с животными» и разнесла по этажам, предупредив, что если я узнаю, кто это сделал, пусть не надеется, что я обращусь в милицию и суд за столь малым наказанием: я устрою самосуд! Но трусы осторожны. Не вычислила, не нашла, а жаль.

Муся выздоравливала мучительно долго, сказывалась химическая интоксикация — отравление химикатом, попавшим в организм через кожу. Долго восстанавливались функции мышц. Долго обрастала шёрстка. Но она выздоровела! Выздоровела и… ушла. Она не смогла больше оставаться среди нас. Я её понимаю, такое нельзя прощать. И всё таки я надеюсь, надеюсь на прощение. Сегодня пришла зима и первый мороз, и я надеюсь, что она вернётся. ПРОСТИ НАС, МУСЯ!