Моя хорошая знакомая Юлия Титц недавно проводила конкурс сказок :) Для всех давался один абзац для начала, а ты уже должен был написать свое продолжение.

Читала я, читала, что писали люди на конкурс — про волшебство кольца, про спасение любви, про потерянные бриллианты души и многое другое… но что-то я не увидела никакого волшебства в заданной теме, и у меня почему-то родилась вот такая сказка :)
( в тему нашего разговора с уважаемой Vassa, в прошлом моем посте :) )

На обочине дороги валялось колечко. Оно не было ни золотым, ни серебряным, а было самое, что ни на есть, простое. С обычным камешком. Видимо, его обронила какая-то женщина, и, наверное, даже не стала искать. Кольцо лежало здесь уже давно и разглядеть его можно было с трудом.

И вот ярким солнечным днем по этой самой дороге…

… проехали на телеге Ванька да Дунька. Ванька парень хоть куда, да одна беда — все имущество — телега, кобылка чалая, да гармонь штопаная. А Дунька — девка видная, дородная — кровь с молоком, губы — коралл, зубы — жемчуг, и румянец во всю щеку. Бери — да женись! Да вот одна беда — Дунька, после всяких столиц, куда её тятенька торговать кур возил, в феминизьм подалась. Правда, она толком-то и не знала что это такое, но слово это ей очень нравилось.

Ванька неожиданно кольцо заприметил — и ну рад! «Теперь, — думает — Дуньку взамуж наконец-то позову! По всем правилам. Сначала на гармони сыграю, потом кольцо вручу.». И сунул колечко в тряпице под рубаху, выжидать момент. Но Дунька, на телеге едучи, так громко разглагольствовала о том что ей торговки столичные поведали — все мужики сво… ой… неверные, пьяницы да буяны и что женщины тоже могут штаны таскать, да посуду не мыть. Ванька и пригорюнился. Невеста-то взамуж и не собиралась. Видать зазря пригласил её на телеге кататься…

Ну что делать? Ваньке жениться невтерпеж, а Дунька, неровен час, в своем темном, бабском заблуждении, с телеги-то сиганет и пропадет в пучине чужеродной беспросветной жизни — в штанах, без посуды, без избы, которую Ванька, в запале любовной страсти, построил бы для неё и их будущих детишек. Поскреб он в затылке, да и решил — отвезу её до ближайшего центра феминизьма — Парижу. Пусть она посмотрит как тамошним бабам тяжело без мужиков живется. Приезжие купцы рассказывали — какой там глОмур: бабы чахлые, носить нечего — одежды — только зад прикрыть, еды в Парижах нет — питаются травой и гадами. А дети им и подавно не нужны — жить мешают. Вобщем, беда… что Дуньку ждет от ейного феминизьма. Надо спасать.

Сказано — сделано. Дунька от такого предложения притихла и всю дорогу глаза таращила, ожидая где ж тот Париж. Долго ли коротко ли — приехали. Дунька в сарафане цветастом по Монмартру разгуливает, Ванька сзади сопровождает и колечко заветное в тряпице проверяет — не затерялось ли, родимое, найденное. Народ парижский на них не толерантно таращится — кто это по бульварам с кобылой и телегой шастает. Ясно — русские.

Смотрит Дунька по сторонам и диву дается — девки французские тощие, полуголые, да еще и в трактиры ходят, лягушек едят — дома, наверное, жрать-то совсем нечего. Еще и сами за себя платят! А за то, что Ванька какой-то парижской феминистке попытался помочь авоськи донести — она ему по физиономии врезала и полицию вызвала. Оказалось — за то, что помог. Ну, дела!

И шибко Дунька над своими знаниями о феминизьме призадумалась. Ежели она, Дунька, оголив пузо и зад, да в цветастых ситцевых шортах по деревне пройдет — её ж освищут даже малолетние дети. А ежели посуду не помоет — маменька полотенцем взашей и приданного лишит. А ежели исхудает вся — так её ж девки в хороводы не пустят и в подружки не возьмут. Может чахоточная — поди узнай! А уж дома без пирогов, да молочка, да хлебца душистого… да по трактирам шастать, да на это копейки наскребать, да самой мешки да сумки таскать… А без деток как же ?! Да без слова доброго мужицкого, ласкового…

Взревела Дунька белугой! Женихов-то всех она разогнала своим столичным феминизьмом — один Ванька остался. А картина жизни феминисток рисуется маслом, прям хоть топись. Что делать-то, матушки мои ?!

И тут Ванька приосанился. Чуб разгладил, рубашонку поправил и достал колечко заветное. «Не плачь, Дунь. Бросай ты этот феминизьм. Пойдешь за меня взамуж?» И гармонь развернул!

Вытерла Дунька слезы-бусины, к Ваньке прильнула, на телегу села и поехали они домой к себе в деревню. И прожили долго и счастливо. Ванька дом построил, поле пахал, пшеницу сеял. Дунька в доме хозяйничала, детишек воспитывала. Был дом у них — полной чашей и никакого бардака из-за чуждых понятий для русских людей. И носила Дунька всю жизнь дорогое сердцу простое колечко, видно от женщины-судьбы на дороге оставленное. В знак согласия со своей простой женской судьбой — какой она и должна быть.

КОНЕЦ.