Для начала уточним, что такое «ювенальная юстиция» — это будет что-то новое для России? Это только специальные суды для малолетних или же это какие-то еще дополнительные мероприятия и процедуры?

А. Г. Кучерена: Само утверждение, будто мы создаем что-то исключительное, что-то абсолютно новое для нашей страны или тем более для мира не имеет под собой никаких оснований. Там где есть дети и хоть какие-то законы, есть специализация этих законов, это и есть, говоря в общем, ювенальная юстиция. Иными словами, ювенальная юстиция — это некие правовые процедуры, адресованные детям. Дети в силу своего возраста имеют в отличие от взрослых другой правовой статус, который обусловлен биологическими и психологическими особенностями. Ребенок не может иметь те же самые права и ту же самую ответственность (а это неизбежно сопряженные вещи), что и взрослый совершеннолетний человек. Любое цивилизованное общество на современном этапе, так или иначе, учитывает это.

— Создавая ювенальную юстицию в России, мы в основном будем опираться на западный опыт, но опыт показывает, что копирование чужих систем не приводит к положительным результатам.
О.В. Зыков: Дело в том, что нет нужды копировать «западные» модели. Необходимо, понимая происходящее в нашей стране, изучать опыт и «запада», и России и на основе этого создавать эффективную систему защиты прав детей, в которой главным способом защиты ребенка будет сохранение его родной семьи. Надо подчеркнуть, что это ключевая идея. Никто и ничто не может соперничать с семьей по тем воспитательным возможностям, что в ней заложены. Как ни была изуродована семья, необходимо прежде всего приложить все силы на ее исцеление. Если становится ясно, что семья разрушена настолько, что несет угрозу жизни и здоровью ребенка, тогда необходимо думать о других направлениях работы.

— А как быть с известным опасением в обществе, что с введением ювенального правосудия за малейшие просчеты родителей их будут лишать родительских прав?
А. Г. Кучерена: Трудно понять, откуда возникла мысль, что кто-то желает отбирать детей у родителей. Скорее всего, это реакция непрофессионального народного сознания на единичные примеры неоправданно жесткого поведения определенных социальных работников на «западе». Необходимо признать, что ошибки есть всегда, везде и у всех — и на «западе», и не на «западе». Понятно, что каждый конкретный случай требует оценки и осмысления. И если на самом деле кто-то из каких-то социальных работников где-то в какой-то стране не оценил ресурсы конкретной семьи, не использовал их для сохранения этой семьи и помощи ребенку, а создал условия, в которых семья была разрушена — это профессиональная ошибка.

Уже было сказано, что главный смысл идеи защиты прав детей — стараться создать такой правовой и социальный механизм, который будет максимально поддерживать, восполнять, мобилизовать те ресурсы, которые есть в конкретной семье, где ребенку нужна помощь. Но для того, чтобы это произошло, должны быть созданы и правовые, и социальные условия.
О.В. Зыков:Мало кто знает, но именно сегодня семьи разрушаются, потому что органы опеки не имеют судебной ответственности и творят произвол в отношении семьи. Все дело в том, что именно сейчас условия благоприятствуют произволу и насилию, в том числе со стороны чиновников. На данный момент нет четких юридически закрепленных критериев оценки благополучия/неблагополучия семьи. Нет сферы ответственности, закрепленной за органами опеки, например. Их ошибки не могут быть контролируемы и проверяемы.

Об этом говорят страшные цифры, которые мы находим в официальных отчетах. И эта ситуация с годами ухудшается. На сайте уполномоченного по правам детей представлены официальные данные. В Москве в 2001 году родителей лишили родительских прав в 1300 случаях, в 2008 — таких случаев было более двух тысяч, почти 2100. И это, заметьте, без какого бы то ни было юридического закрепления понятия ювенальной юстиции, это происходит здесь и сейчас.

Понятно, что, в каждой конкретной ситуации, с которой сталкиваются существующие ныне службы, нужно принимать индивидуальное решение. Я не знаю, насколько справедливо было решение в части каких-то семей, лишенных родительских прав.

Но порой лишение родительских прав — это единственный способ оградить ребенка от насилия. Есть, например, очередной случай, который мне известен. Отчим сексуально насиловал своего приемного сына, начиная с 9 лет в присутствии матери. Понятно, что у этой семьи нет будущего, здесь должна быть уголовная ответственность. И совершенно другая ситуация, когда в семье есть психологический конфликт в силу педагогической несостоятельности родителей. Ребенок начинает уходить из семьи. Для социальных служб — это симптом, который они должны вовремя заметить и построить некую систему поддержки семьи, помочь в решении психологических проблем.

Но все это нужно юридически урегулировать. На данный момент правовые процедуры не отвечают сложившейся ситуации.

Все интервью.